История Татьяны

«Что чувствует человек, которому ставят диагноз «рак»?» — думала я, сидя перед кабинетом маммолога. Мне 30 лет, через пару дней мы с мужем собираемся улетать на Шри-Ланку и праздновать первую годовщину свадьбы. Да, меня все еще беспокоят выделения из соска, но я не боюсь разговора с врачом, не волнуюсь. Ведь меня обследовали, сделали с десяток УЗИ, две маммографии, так что все должно быть хорошо.

Захожу к врачу и по ее лицу сразу понимаю, что что-то не так. Выслушиваю, как мне тогда казалось, приговор: «К сожалению, мы нашли раковые клетки». Выхожу из кабинета. Закрываюсь в туалете. Начинаю рыдать.

Мне сразу вспоминается моя мама. Как она заболела, как проходила химиотерапию, как два года ремиссии сменились новым лечением, альтернативной медициной, всеми возможными методами. Как она страдала и как страдали все мы. Как она умерла. Мне тогда было 14 лет.

После всего пережитого сложно было не бояться. Я и боялась, боялась все эти годы. Но случилось странное — когда этот ужасный ужас случился, я бояться перестала. Тем более, врач сказала мне, что это даже не первая стадия, а нулевая. Что сейчас они быстренько все удалят, и, скорее всего, не понадобится даже химия.

Но быстренько не получилось. Мне нужно было сохранить надежду иметь детей, а для этого найти врача, сделать стимуляцию, заморозить ооциты. В итоге между диагнозом и операцией прошло три месяца.

В процессе обследований выяснилось, что у меня генетическая мутация BRCA. Поэтому решено было делать двустороннюю подкожную мастэктомию с одномоментной реконструкцией тканевыми расширителями. Операция была сложная, длилась около 6 часов. Помню, как меня еще долго знобило, когда уже в палате я вышла из наркоза.

Период восстановления был болезненным — я толком не могла шевелить обеими руками, не могла их поднять, послеоперационное утягивающее белье очень давило, а спать можно было только на спине. Но все бы ничего, если бы по операционному материалу мне не определили вторую стадию и не назначили 8 курсов химиотерапии (в итоге получилось 4 курса «красной» и 10 еженедельных курсов паклитаксела).

Я долго не могла смириться с изменениями во внешности: кроме потери волос, я стала быстро набирать вес, и ногти на ногах пришлось удалить почти полностью (такая побочка). Я стеснялась шрамов и порт-системы.

Но время шло, химия закончилась, волосы выросли, а врачи говорили, что бояться рецидива после удаления обеих молочных желез мне не надо.

Прошло два года с момента​ операции. Я вспомнила их успокоительные слова, когда нащупала непонятную шишечку в операционном рубце. Маммолог на УЗИ сказала, что все в порядке. А хирург забила тревогу, отправила меня на пункцию, потом еще на одну. Новый 2021 год я встречала уже с четким пониманием, что это рецидив, и предстоит пройти весь путь лечения снова.

Первые две недели я уже собиралась отползать на кладбище. Было обидно и непонятно, за что мне эти испытания. Пока другие воспитывают детей и наслаждаются своей молодостью, я снова погружаюсь в этот кошмар.

Мне помогла поддержка близких и три года регулярных занятий с психологом. К рецидиву, по сравнению с первой постановкой диагноза, я пришла уже другим человеком. Мне хватило двух недель грусти, чтобы понять, что единственное, что я могу изменить в этой ситуации — это свое к ней отношение. Я не могу знать, сколько мне осталось жить (да и никто не может), но я могу или продолжать унывать, и тогда даже 100 лет жизни жизнью не будут, или начать наконец-то жить без страха. Наслаждаться, радоваться, быть счастливой. Эта мысль дала мне силы снова пройти через операцию, согласиться на 6 курсов химии, без страха ожидать облучения, принять себя лысой, без бровей, с​ лишним весом. Вообще любой.

Онкология — это опыт, который никому не пожелаешь. Но в моем случае болезнь стала учителем. Возможностью начать любить себя, свою жизнь, ценить каждый миг, видеть во всем красоту и радость. И хоть я ей очень благодарна, я больше не нуждаюсь в таком учителе. Теперь я все это умею сама.

Стиль: вечерний шик

Поделиться: